Свято место

«Отцом» нескольких десятков казахстанских детей стал католический священник Гвидо Треццани
Еще до середины 90-х годов отец Гвидо не знал, что свяжет свою дальнейшую судьбу с детьми, а сегодня уже не мыслит жизни без них. Он дал настоящее детство более чем пятидесяти малышам, многие из которых инвалиды с известными обывателю перспективами. 8 лет назад на месте бывшего пионерского лагеря «Ленинец» в г. Талгаре Алматинской области отец Гвидо основал детский дом «Ковчег». С тех пор у бывших воспитанников самых обычных интернатов появился папа.

Сон наяву

Каким бы благополучным в полном смысле этого слова ни было детское учреждение, оно никогда не сможет заменить ребенку семью. Поэтому, наверное, в последние годы во всем мире, равно как и в Казахстане, стали создаваться детские дома семейного типа.

Об отце Гвидо и его детище мы узнали случайно. Так же внезапно родилась идея убедиться своими глазами в том, что детский дом «Ковчег» мало похож на детский дом в том понимании, к которому мы все привыкли.

Железные ворота нам открыл сторож, на лице которого была улыбка. Она вообще характерна всем обитателям «Ковчега». Первое впечатление – будто мы ошиблись адресом, и это не территория детского дома, а самый что ни на есть настоящий пионерский лагерь, в котором прежде отдыхали советские дети. По обе стороны тротуара – игровые площадки с качелями, горками, песочницами и горой игрушек. И вот перед нами – корпуса. У каждого, отделанного по европейским стандартам, – свое предназначение. Везде – идеальная чистота, а столовая по интерьеру напомнила кафе. На территории «Ковчега» есть все, что нужно детскому дому – мини-школа для совсем маленьких и детей-инвалидов, медицинский пункт и даже гостиный корпус, где останавливаются волонтеры и друзья отца Гвидо из Италии, которые с самого основания детского дома взяли себе за правило проводить отпуск в Талгаре.

Монах-францисканец прекрасно говорит по-русски. С 1991 по 1996 годы работал настоятелем католического прихода в Новосибирске. А с 1996 по 2001 – служил настоятелем прихода Пресвятой Троицы в Алматы. Затем организовал благотворительный фонд «Каритас Алматы» при епархии Пресвятой Троицы. Все средства, на которые живут воспитанники отца Гвидо, – пожертвования прихожан и безвозмездная помощь его соратников.

Нас очень волновало, какое место в образовании воспитанников «Ковчега» играет религия. Если бы не знали изначально о духовной жизни Гвидо Треццани, совершенно не задались бы вопросом, светская ли жизнь в детском доме. Кроме икон в кабинете отца Гвидо, ничего религиозного в «Ковчеге» нет. Он относится к категории людей, для которых в жизни важнее всего – свобода совести и выбора. Поэтому он решил, что если кто-то из детей захочет посвятить жизнь религии, он обязательно поможет.

Как все начиналось…

Отец Гвидо рассказал нам историю возникновения детского дома.
– Я не хочу, чтобы вы, побывав здесь, увидели во мне народного героя. Тем что я делаю все равно не спасу мир, потому что даю себе отчет в том, сколько детей на земле лишено родительской ласки. В самом начале у меня не было планов основывать детское учреждение, эта инициатива исходила от других людей, прихожан. Еще до того, как я впервые стал общаться с воспитанниками интернатов, мои соратники уже свободно посещали разные детские дома и пожелали помогать детям. Первым детским учреждением, в котором я побывал, был интернат № 8 г. Алматы. Чтобы наша деятельность была максимально эффективной, мы решили сконцентрировать внимание на одной группе детей этого интерната. Мы не собирались никому помогать, я вообще в данной ситуации этого слова не приемлю, оно дискриминирует одних перед другими. Все чем мы занимались с детьми интерната, это проводили с ними свободное время, помогали делать домашние задания, организовывали походы, отмечали вместе дни рождения. Тогда я заметил, что в нас воспитанники интерната видят каких-то благодетелей-спонсоров. Они привыкли к этому, но я вовремя дал понять 11–12-летним тогда детям, что мы всего лишь их друзья. Так проходили дни. А потом у нас возник вопрос – что дальше?

На дворе была середина 90-х. Мы приобрели небольшой домик в Алматы, куда привозили детей на выходные. Расставаться по понедельникам становилось все труднее – ребятня привязалась к нам, а мы уже не мыслили жизни без них. Появилась идея взять наших первенцев на временное попечительство, но таким видом деятельности могло заниматься юридическое лицо с соответствующим уставом. Мы основали фонд.

Обговорили с руководством интерната детали, и 8 воспитанников перешли к нам жить. Потом количество детей удвоилось, стали поступать предложения со стороны других детских учреждений. Познакомились с воспитанниками интерната для инвалидов. Между тем ребята росли, и в нашем небольшом домике становилось тесно.

Я встретился с акимом Алматы, в то время им был Виктор Храпунов, и попросил его подыскать нам подходящее здание. О том, чтобы власти города нам его купили, речи не шло. Предлагались полуразрушенные, заброшенные бывшие детские сады, но у нас не было средств ни на их восстановление, ни на покупку. Поиски доступного помещения в городе не увенчались успехом, и по совету друга я стал искать здание в области. У нас на руках был огромный список, но все не то. Оставался последний вариант – территория бывшего пионерского лагеря «Ленинец», пустовавшая 11 лет. Как только я приехал сюда, сразу понял – это то, что нужно. В апреле 2000 года процесс покупки был завершен. За полтора месяца мы восстановили забор и отремонтировали половину единственного уцелевшего корпуса. К лету наши ребята уже поселились на новом месте. Так, постепенно, не без помощи моих друзей, мы создали хорошие условия для жизни детей. Друзьями «Ковчега» стали и алматинцы, которые тоже хотели оставить свой след в строительстве будущего моих детей. Одни оказывали финансовую помощь, другие – материальную, снабжая одеждой и другими принадлежностями, третьи – создавали благополучие собственными руками. Я ничего не требовал от государства, поскольку понимаю, что сам взял на себя инициативу, мне ее и реализовывать.

Первое поколение моих детей уже выросло. Им по 23–24 года. Две девочки создали семьи и уже имеют своих детей, другим я помог трудоустроиться. Я ведь понимаю, что моя задача дать им не только настоящее, но и будущее. Но не все зависит только от моего желания. Мы столкнулись с массой трудностей, а в результате родилась идея организовать на базе нашего детского дома мастерские. Но нам нужен ориентир – что делать и какой профессии обучать воспитанников, ведь часть из них – инвалиды? Этим людям не нужны занятия лишь для того, чтобы убивать время или реализовывать поделки на ярмарке. Они хотят трудиться по-настоящему, как все. В свое время в Талгаре существовало предприятие для слепых, но оно было закрыто в конце 80-х. Перспектив не предвидится. Пока ребятам нет 18 лет, мы даем им все необходимое. Но дальше ведь – взрослая жизнь. Для воспитанника детского дома крайне важно быть готовым к самостоятельности.

Первое время после основания детского дома ребята удивленно смотрели на меня, что я покупаю на базаре продукты за деньги. Живя в интернате, воспитанники были убеждены, что им все кто-то должен давать просто так. Я приучаю детей к тому, что на любую покупку нужно уметь заработать.

Нет проблем с физически здоровыми детьми, которые без труда освоят профессию и у них есть шансы на светлое будущее. А как быть с инвалидами? Обычная структура интернатов такова, что там дети с отклонениями могут находиться до 18 лет, а потом их ждет дом престарелых. Иного варианта нет.

Да и вообще, везде детские учреждения делятся по категориям – возрастным, медицинским. А у нас смешанный вариант. И мы, по идее, уже не соблюдаем установленные законом рамки.

Я трепетно отношусь к порядку, но по сей день стою перед дилеммой – что для меня важнее? Судьба конкретных людей или следование правилам? У меня в детском доме есть воспитанники, которым уже далеко за 18, и по закону они не должны находиться в «Ковчеге». Я не могу даже их трудоустраивать у себя, не положено это. Было бы проще, конечно, поступить, как мне советовали, – отказаться от одного, другого, третьего, чтобы не иметь проблем с законом. Но пока человек представляет из себя имя и фамилию на бумаге – это одно. А как быть, если фактически живешь с конкретным человеком под одной крышей 7–8 лет? Я не могу от них отказаться, потому что пропадет смысл во всем, что я сейчас делаю.

Все годы, что я посвятил воспитанию детей, вынужден был учиться вместе с ними на пробах и ошибках, но думаю, что мое желание не дублировать обыкновенный интернат, осуществилось. Не все мои воспитанники живут в детском доме постоянно. Есть малыши, которые проводят у нас будни, а на выходные возвращаются к родителям, пытающимся встать на ноги. Все семьи разные, со своими проблемами и трудностями. И я счастлив, когда они восстанавливаются.

У меня впереди много планов. Хочу на базе нашего лагеря организовать станцию бесплатной медицинской помощи для инвалидов, не только для моих детей. Люди смогут проходить курс физиотерапии и реабилитации. Есть идея создания группы дневного пребывания для детей-инвалидов, чтобы их родители могли полноценно работать.

Детский мир

Воспитанники «Ковчега» по очереди дежурят по кухне, разливают чай, убирают со столов, моют посуду. Отец Гвидо за годы существования детского дома сумел убедить своих детей в том, что каждый человек должен обслуживать себя сам. Сначала кухонные дежурства вызывали у детей недовольство, но потом это стало нормой. Наверное, это и есть лучший показатель построения самой что ни на есть полноценной семьи. Правда, большой. Но и даже здесь у каждого есть свое место.

Вместе с приходящими педагогами музыки, танцев и компьютерной грамотности в детском доме отца Гвидо работает около 25 человек.

Трое малышей, страдающих заболеваниями опорно-двигательного аппарата, при поддержке итальянских друзей отца Гвидо были прооперированы в Милане, в самой престижной клинике, пациентами которой становились звезды итальянского футбола. И их состояние сегодня значительно лучше.

Он с самого начала задался вопросом: «Кто, если не я?» Поэтому и создал своими руками детский мир, который только снится подавляющему большинству казахстанской малышни, волею судьбы оставшейся без попечения родителей.